Бранимир - Черти

Враги, сожгли родную хату,
Сгубили, всю его семью.
Куда, теперь идти солдату?
Кому, нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе,
На Перекресток двух дорог.
Нашел солдат в широком поле,
Травой заросший бугорок.

Нашел солдат в широком поле,
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат и словно комья,
Застряли, в горле у него.
Сказал солдат, - "Встречай Прасковья"
Героя, мужа своего.

Готовь, для гостя угощение,
Накрой в избе широкий стол.
Свой день, свой праздник возвращения,
К тебе, я праздновать пришел.

Свой день, свой праздник возвращения,
К тебе, я праздновать пришел.

Никто, солдату не ответил,
Никто, его не повстречал.
И только, теплый летний ветер,
Траву, могильную качал.

Вздохнул, солдат ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой.
Бутылку, горькую поставил,
На серый, камень грабовой.

Бутылку горькую поставил,
На серый камень грабовой!

Не осуждай, меня Прасковья,
Что я пришел к тебе такой.
Хотел, я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся, вновь друзья, подружки,
Но не сойтись во веки нам.
И пил солдат из медной кружки,
Вино, с печалью пополам.

И пил солдат из медной кружки,
Вино, с печалью пополам.

Он пил, солдат слуга народа,
И с болью в сердце говорил.
- Я шел, к тебе 4-тыре года,
- Я три, державы покорил.

Хмелел, солдат слеза катилась,
Слеза, несбывшихся надежд.
И на груди его светилась,
Медаль за город Будапешт.

И на груди его светилась,
Медаль за город, Будапешт.

Сожгли родную хату,
Враги, сожгли родную хату
Сожгли родную хату
Сожгли родную хату Открыть страницу с текстом

Отца усталые глаза - куски дамасской стали -
Так яростно блистали, готовые калить.
Он долго нас терпел, и мы Его достали
И он решил в пизду родную хату запалить.

Жестокосердый Сурт вертел своё кресало,
Бандера убивал поганых москалей.
Горел Ершалаим, текло святое сало -
И сердцу становилось теплее и светлей.

Горели Васюки, горели Рим и Лхаса -
Вздымался сладкий дым к игрушечной Луне.
Лизали языки младенческое мясо.
Давала ёбу Зена на арабском скакуне.

Покорно плавились в гроши доспехи Святогора.
В гробу дубовом засыпал обрюзгший водолей.
Рекой забвенья вытек глаз всевидящего Гора.
И Богу становилось теплее и светлей...

Гори, братан, гори, пока мотает счётчик, пока не ёбнет фаза!
Бери за жабры каждый миг - удача на багре.
Взатяг её кури, не бойся жизни и тяни свою святую мазу
До пепла на главе, до камня на бугре
До пепла на главе, до камня на бугре

Пока не забормочет поп, пока труба не грянет,
Пока беспечно дремлет небесный Янг Сари,
Танцуй от печки до печи, румяный тульский пряник,
Пои рубаху потом, наслаждайся и смотри:

Как мчаться души в ад по скрюченным Ла-Маншам,
Как пуританских дев волки ебут по кучерям.
Как сборной паперти резерв в растанутых гамашах
Спускает подати в пивной к ебёным матерям.

Не верь их ласковым словам и будь циничным перцем.
Не подобает пацанам реветь по всем подряд,
Кормить кармических калек своим великим сердцем -
Они пожрут, посрут и дальше лыжи навострят.

Ты лето красно не пропой псалмы и хоэфоры!
Сожми кастет, шагай по жизни бодряком!
Подножных пастырей трави как Шурик хлорофором.
Без ложной скромности живи, с задорным огоньком!

В Великий полдень стань огнём, всеядным и могучим.
Свети братве в кромешной тьме виниловых ночей.
Ломай и пепели, пронзай седые тучи,
Наказывай и грей, свободный и ничей!

Гори, братан, гори, пока мотает счётчик, пока не ёбнет фаза!
Бери за жабры каждый миг - удача на багре.
Взатяг её кури, не бойся жизни и тяни свою святую мазу
До пепла на главе, до камня на бугре

Пари, братан, пари, бессовестно, без всяких евхаристий,
Пока пузатый хрыч в кустах не спустит свой курок.
Кто ссыт и строит быт - тот не орлом летит, летит бульдозеристом,
Пыхтит, завидует и бздит и бьется за пирог!
Не хочешь лебедем лететь - лети бульдозеристом!
Пыхти, завидуй, бзди и бейся за пирог!

Пари, братан, пари
Гори, братан, гори…
Пари, братан, пари
Гори, братан, гори… Открыть страницу с текстом

...Небо в россыпи алмазной. Мир - проекция нуара.
Тяжко дышат мутной спермой потайные будуары.
На полу лежит Жюстина. На груди - четыре бакса.
Час назад она пыталась научить отцов ебаться.
Град солёный как с бранзбойда смоет кровь с тщедушных ляжек.
Хоть болезный, хоть рябой ты - Бог не даст тебе поблажек.
Выбирай броню набоек - либо коблой, либо коброй.
Мир, придуманный тобою оказался слишком добрым...

Джон Ливингстон мертв, но воскреснет не раз
В зыбучих песках твоих ангельских глаз.
Размоет цунами следы вешних стай.
Жюстина, не плюйся...
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!

У ворот пивного храма пенят усики терпилы,
Власть ругают за растраты, за откаты и распилы...
Старый Бог умрёт от пытки. Лысый муж умрёт от водки.
Возноси хвалу Мадонне и целуй свои обмотки!
Смерч согнет тебя как вербу, Апокалипсис - нескоро.
И на это мегадерби не собрать тебе хардкора.
Без копья овца хипповка. На дерьме - слуга Даджалла.
Целка кроличью морковку нежно к холмику прижала.

Джон Ливингстон мертв, но воскреснет не раз
В зыбучих песках твоих ангельских глаз.
Размоет цунами следы вешних стай.
Жюстина, не плюйся...
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!

Газават умоет кровью ваши радостные рожи.
Карму смирную коровью не исправит даже ножик.
Покорись! Пусть станут фаршем все священные коровы!
Пусть рука святого старца проникает под покровы!
От зубрежки умных книжек цепи вдвое тяжелее.
От подачек и коврижек кожа суше и белее.
От зазубренных клиночков - по спине седые шрамы.
Сотни блядских огонечков жгут ресницы и ашрамы...

Джон Ливингстон мертв, но воскреснет не раз
В зыбучих песках твоих ангельских глаз.
Размоет цунами следы вешних стай.
Жюстина, не плюйся...
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай!
Жюстина, глотай!
Глотай! Открыть страницу с текстом

С поля битвы мчатся на небо маршрутки
Через марево напалмовых долин.
Ты сидишь и нервно крутишь самокрутки,
«Бритый шилом - гретый дымом» исполин.

Ты любил её арийские веснушки,
Как Артурчика застенчивый Верлен.
Ты холил её и лепетал на ушко:
«Будь со мной, моя Лили Марлен!»
Ты холил её и лепетал на ушко:
«Будь со мной, моя Лили Марлен!»

Пряди падали на снежную перину,
Поцелуи застывали на груди…
Вспомни, как она стенала и корила,
Как она тебя просила: «Не ходи!»
Но ты пошел! Тебе хотелось быть всех круче,
Урфин Джюс – король берёзовых полен,
Любоваться ложем сверженного дуче
И делить его с Лили Марлен…
Любоваться ложем сверженного дуче
И делить его с Лили Марлен…

С глаза Пирра не прольётся ни промилли
За щеглов, погибших в праведном бою.
Генералы толстозадые скормили
Фунты мяса молодого воронью.
Содрогает рупор ропот кабальеро:
«Поднимайся, родина, с колен!».
Ты повелся на развод и хлопнул дверью
И забыл свою Лили Марлен…
Ты повелся на развод и хлопнул дверью
И одна теперь Лили Марлен.

Сабли острые на солнышке сверкали.
Ты отчаянно и храбро воевал.
Боги Спарты, веселясь, рукоплескали,
Наблюдая этот дивный карнавал.
Дождь кровавый поливал твоё забрало.
Губы знали сок трофейных Магдален.
Под клешнёй у кареглазого капрала
Сладко спит твоя Лили Марлен…
Под клешнёй у кареглазого капрала
Сладко спит твоя Лили Марлен…

Всё прошло. Растаял дым над Ватерлоо.
Гунны водкой поминают братанов.
Ты вскричал: «Lilly, I want to be your lover!»
Полна жопа костылей и орденов.
Ты вошел, бряцая кульмскими крестами,
Развесёлый и безногий гуимплен.
На полу бледна, изъедена глистами,
Сладко спит твоя Лили Марлен…
На полу бледна, изъедена глистами,
Сладко спит твоя Лили Марлен…
На полу бледна, изъедена глистами,
Сладко спит твоя Лили Марлен… Открыть страницу с текстом

У Матрёны ноженьки болять.
Двор зарос полынью да бурьяном.
Слушай, Бог! Ты конченная блядь,
Раз по душам ходишь в стельку пьяный!
Ногти Данко парятся в мантах,
Мироточат юные порезы.
Этот мир стоит не на китах,
А на горбах Матрёны и Терезы…
Этот мир стоит не на китах,
На горбах Матрёны и Терезы…

У Матрены ноженьки болять,
Заклевали суки ангелочка.
Отлюбила Боженьку челядь,
Не осталось света ни кусочка.
Изумленно скалится клошар,
Рвёт ебучку бодрой марсельезой.
Не атланты держат этот шар,
А горбы Матрёны и Терезы.
Не атланты держат этот шар,
А горбы Матрёны и Терезы.

У Терезы серденько стучит
И тихонько-тихо остывает
Еле-еле ношу волочит
По манежу. И весь цирк охуевает!
Ждёт паяцев, акробата Дью,
Шутки слушает и мрёт от энуреза.
Не безумству храбрых я пою,
А горбам Матрёны и Терезы
Не безумству храбрых я пою,
А горбам Матрёны и Терезы… Открыть страницу с текстом

Суета сует, нордические вьюги.
Синячьё облюбовало закутки.
Отгремели канонады Кали-Юги,
И анчутки взяли Бога за грудки.
И – давай кайлом, клещами, плоскогубцами
Вынимать из Вседержителя нутро:
«Как нам жить?». И Бог сказал: «Не будьте трусами –
Посадите белу птицу на перо!».
«Как нам жить?». И Бог сказал: «Не будьте трусами –
Посадите белу птицу на перо!».

…Над Майданеком стервятники кружатся.
Над Кампучией мотыги свиристят.
Котлован угрюмо роют «медвежатцы» -
В завтра светлое дороженьку мостят.
Церква парит должников, пугает ладаном,
Превращает в биомассу и зеро.
Застращали Евсюковым и Бен Ладеном –
Посадили белу птицу на перо!
Застращали Евсюковым и Бен Ладеном –
Посадили белу птицу на перо!

Спят на вышках часовые, видят ангелов
И паноптикум угрюмо стерегут.
А в обиженке скопцы целуют кандалы
И за здравье Кума ночью свечки жгут.
Нет в углах на образах Назаретянина –
Только бледный и замученный Пьеро.
Доминанта чти, живи на подаяние!
Посадили белу птицу на перо!
Доминанта чти, живи на подаяние!
Посадили белу птицу на перо!

…Уплывали вдаль бумажные кораблики.
Помнишь, как Анютку за руку держал?
Целовал её несмело в школьном даблике,
Ранец нёс её, до дому провожал.
Ты любил её, поллюции пуская,
И гадал на самопальное таро.
А теперь она – минетчица тверская.
Посадили белу птицу на перо!
А теперь она – минетчица тверская.
Посадили белу птицу на перо!

За угрюмыми-угрюмыми холмами,
За угрюмою сибирскою рекой –
Есть Эльдорадо с хлебосольными домами,
С флорой-фауной приятственной такой.
Там не лаются Везувии и Этны.
Облака – белее водки и Шкуро.
Объегорили тебя, дурак пресветный!
Посадили белу птицу на перо!
Объегорили тебя, дурак пресветный!
Посадили белу птицу на перо!
На перо!
На перо! Открыть страницу с текстом

Сва летает над резнёй птицею. У солдатика дрожат трицепсы.
Тают маски под огнём снежные. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.
Просят мира журавли у синиц. А танкист скоблит кишки с гусениц.
Растекаются ручьи вешние. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.
Уходили на войну дарлинги. Возвращались – на щитах, карлики.
Генералишки плелись пешие. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.

Травоядным – по метле! Генералам – по петле!
А Петрушку-живодера сварим заживо в котле!
Всадим в ногти по игле, бошку срубим, спи спокойно,
Будешь знать, как слать на войны!
Будешь знать, как слать на войны!

Набухают деревца почками. Огнекудрый воин-Марс бочками
Льёт солдатикову кровь в решето. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.
Вспоминают в дуплах жён снайперы. Шумно делят сапоги прапоры.
Молча жарятся в Аду грешники. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.
Пробегут по животам колики. Надувные гордецы-орлики
В воды Стикса упадут решками. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.

Пацифистам – по метле! Воеводам – по петле!
Ебанатов-полководцев перекрутим на желе!
В зенки вставим по стреле, рожи вымажем помётом,
Сам ложись на пулемёты!
Сам ложись под пулемёты!

Сукровичная лапша сварена. Постарались, развлекли барина.
Протыкали пули лбы нежные. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.
Отходную запищат бабушки. Бородатый бегемот-батюшка
Прыснет воду на гробы с пешками. Барабаны бьют отбой в Прешбурге.
Стало пусто в погребах – выпили. Артилерью на чермет сдыхали.
Залипает на елде школьница. Барабаны бьют отбой… "Вольница!" Открыть страницу с текстом

Ты лёг в саркофаг и сгорел, менестрель!
Враги отобрали твою акварель.
Услышь же шайтана шальную свирель!
Ты мог бы проснуться!
Ты мог бы проснуться!

Сверкает иголка и винтится мать.
Ты будешь до морга стонать и хромать.
Как пляжная мумия тихо дремать...
А мог бы проснуться...
Ты мог бы проснуться...

В плацкартных вагонах - несметно змеюк...
Куски биомассы плетутся на юг...
Ты с ними. Ты спишь. Тебе снится каюк...
А мог бы проснуться...
Ты мог бы проснуться...

Архангел зовёт тебя рвать гамаки.
Ты слышишь хлопки, но кондомы крепки...
И усталой игрушкой - опять в храпаки...
А мог бы проснууу
А мог бы проснуться
Мог бы проснуться
Ты мог бы проснуться
Ты мог бы проснуться
Ты мог бы проснуться
Мог бы проснуться... Открыть страницу с текстом

Труп рыбачки мусолил карась.
Колдовала над фуриком мразь.
Пробуждалась родная страна - 
Шёл солдат хоронить горбуна..
Шёл солдат хоронить
Шёл солдат хоронить
Шёл солдат хоронить горбуна..

Задыхались глазенки лучин.
Двигал кони седой Тэмучин.
На поминках играла зурна..
Шел солдат хоронить горбуна.
Шёл солдат хоронить
Шёл солдат хоронить
Шёл солдат хоронить горбуна.

Прояснились, зажглись небеса.
Засвистела над бесом коса.
И всплывали наяды со дна.
Шел солдат хоронить горбуна..
Шёл солдат хоронить
Солдат хоронить
Шёл солдат хоронить горбуна..

Прилетели на гроб воробьи
И запели о вечной любви.
И бомжи за бутылку вина
Закопали в пизду горбуна.. Открыть страницу с текстом

Я брел по серой и безжизненной пустыне,
Ловил пингвинов и цветные миражи.
Душа и жилы земляничные остыли,
Когда летели с неба бомбы на Кижи.

Трещали щепки и проводки коротили,
Убитых маслениц звенели голоса.
И над кромешным адом яростно светили,
Твои волшебные и честные глаза.

И над кромешным адом яростно светили,
Твои волшебные и честные глаза.

Чёрствым хрусталём фроста
Мир стреляет в твое сердце, твердое как бут
Вспомни обо мне просто,
А не когда до смерти душу, заскребут

Два лишаистых и замученных Петрония,
Они искали двери в лето, а нашли седую мышь
В моих зрачках горит звезда, но ты не тронь её,
А то сгоришь...
А то сгоришь...

И стали ржавыми все царские короны,
Померкло злато тамплиеров и жидов.
Сожрали жабры ненасытного Нерона,
Воскресла белая держава вечных льдов.

В ТарТараРы весь мир! Тревожно ныли зумы!
Материки тонули в крове и слезах..
И я смотрел и улыбался как безумный
В Твои волшебные и честные глаза

И я смотрел и улыбался как безумный
В Твои волшебные и честные глаза

Чёрствым хрусталём фроста
Мир стреляет в твое сердце, твердое как бут
Вспомни обо мне просто,
А не когда до смерти душу, заскребут

Два лишаистых и замученных Петрония,
Они искали двери в лето, а нашли седую мышь
В моих зрачках горит звезда, но ты не тронь её,
А то сгоришь...
А то сгоришь...

Не помогали миру прайсы и молебны,
Беднягу-Ирода порола детвора.
Глаза твои манили маревом целебным,
И наполняли сердце пламенем добра.

Цветы любви сквозь яд гудрона прорастали,
Утихли стрельбища и Зевсова гроза.
И я играл с твоими тонкими перстами,
И целовал твои волшебные глаза.

И я играл с твоими тонкими перстами,
И целовал твои волшебные.

Чёрствым хрусталём фроста
Мир стреляет в твое сердце, твердое как бут
Вспомни обо мне просто,
А не когда до смерти душу, заскребут

Два лишаистых и замученных Петрония,
Они искали двери в лето, а нашли седую мышь
В моих зрачках горит звезда, но ты не тронь её,
А то сгоришь...
А то сгоришь...
А то сгоришь...
А то сгоришь... Открыть страницу с текстом

Девка, кушай «Анаком». Станет капля сосунком...
Будет слушать суету, Ножкой бить по животу.
Соки вредные глотать. Мать - о рае хлопотать.
Гости пьяные орут. Черти взяток не берут.

Ляля, кушай «Анаком». Скоро станешь пиздюком.
Станешь солнышком пылать, бабок нахуй посылать.
Птичкам лапки отрывать. Будет мать переживать.
В Божий Храм тебя попрут. Черти пленных не берут.

Детка, кушай «Анаком». Скоро станешь мужиком.
Будешь пить и воровать, драться, жинку мордовать.
Или загремишь в ВС. Гаркнут, выдадут обрез.
Крякнешь в битве за Бейрут. Чёрта пули не берут.

Солджер, кушай «Анаком». Станешь скоро стариком.
Сядешь в шумное метро, клюкнешь, выставишь ведро.
Брякнут злобно ордена, в струнах запоёт война.
Птички ворот обосрут. В черти чистых не берут…

Деда, кушай «Анаком». Станешь скоро бугорком.
Белым как халат врача. Лысым – пуще Ильича.
Зёма снимет котелок. Внуки тиснут некролог
Скромный и в газету «Труд». Черти справок не берут… Открыть страницу с текстом